В области определения редакций и списков «Завещания чувашскому народу» (ЗЧН), приписываемого И.Я. Яковлеву, до настоящего времени существует путаница и неопределенность. Между тем в Научном архиве Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН) с 1957 г. хранится фотокопия, сделанная с материалов тогда еще не обработанного фонда 361 Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. Ленина (ныне ОР РПБ), которую мы назовем ранней машинописной редакцией (РМР) ЗЧН. Данная машинописная редакция составлена, как подсказывают редакторские правки Алексея Ивановича, после завершения ранней (первой) рукописной редакции ЗЧН. Подаренная наследниками А.И. Яковлева и нами названная ранняя рукописная редакция (РРР) поступила в НА ЧГИГН в 1969 г. На первом листе сверху рукой Ольги Алексеевны (дочери Алексея Ивановича) карандашом внесены следующие пояснения: «Из архива историка А.И. Яковлева. Это завещание просветителя чувашского народа Ивана Яковлевича Яковлева, диктованное им в 1921‑1922 гг. сыну историку Алексею Ивановичу Яковлеву. Диктовано в гор. Симбирске (ныне Ульяновске)». Ниже, в середине листа, почерком Алексея Ивановича карандашом записано название текста рукописи: «Завещание». Данную редакцию позволяет назвать как самой ранней наличие в ней плана будущего текста (НА ЧГИГН. Ф. II. Д. 823. Инв. № 2603. 10 л.).

Об этих редакциях наши известные яковлеведы хорошо знали, но в печати о них не писали и научному миру не сообщали. Хотя В.Д. Димитриев намекал на причастность к данному делу обоих сыновей просветителя. Мотивировку такого поведения исследователей ЗЧН нужно объяснить тем, что они, скорее всего, опасались разглашения реальной творческой истории литературно-публицистического памятника, что привело бы к разрушению ими же созданного мифического каркаса. Они открыто заявляли нам о том, что ряд первоисточников по проблеме ЗЧН скрывают от так называемых «перестроечников», в конце 1980-х гг. действительно активно разрушавших устоявшиеся аксиологические градации партийных «мифотворцев».

Самой ранней рукописной редакцией (РРР) мы считаем текст, подаренный ЧГИГН детьми Алексея Ивановича в конце 60-х гг. XX в. Причинами такого заключения являются следующие факты: 1. Редакторские поправки, которые учтены в ранней машинописной редакции. 2. Текст РРР ЗЧН начинается с изложения его плана (структуры). Они написаны в таком порядке (номера поставлены нами):

[1.] Читали бы Св[ятое] Писание.

[2.] Окончить перевод Библии.

[3.] Содействовать [Симбирской чувашской] школе.

[4.] О [чувашском] языке.

[5.] Ивочка.

[6.] Шатров.

[7.] С[ельско]х[озяйственные] знания, техника.

(Нами использованы знаки в следующих условных значениях: [ ] ‑ в квадратные скобки заключены слова и части недописанных слов, пропущенные в тексте, но легко восстанавливаемые по смыслу. В те же скобки заключены другие дополнения и уточнения публикатора (редактора). В тех случаях, когда расшифровка неразборчивого слова вызывали сомнение, в квадратные скобки ставился знак вопроса. В тех случаях, когда в автографе оставались неразборчивые слова, в квадратные скобки заключались цифра, означающая количество непрочитанных слов и сокращенное слово нрзб, например [2 нрзб]; v v – в скобки из знаков вставки заключались слова и выражения, вставленные автором (или другим лицом) в текст позднее; < > ‑ в угловые скобки заключались слова и фразы, зачеркнутые самим автором или другим лицом в процессе редактирования.)

На обороте листа 2 первые два блока (пункта) сформулированы так: «Читайте перевод Св[ятого] Писания, помогите окончить Библ[ию на чувашском языке]. За словом «Ивочка» рукой О.А. Яковлевой написано объяснение: « ‑ т.е. внук И.Я. Яковлева Иван Алексеевич Яковлев (рожд[ения] 1912 г.)», а за словом «Шатров» О.А. Яковлевой там же добавлено: « ‑ т.е. Николай Яковлевич Шатров, дававший средства на Чувашскую школу в Симбирске, фабрикант». Пункт 7, представляющий отдельный блок мыслей, записан отдельно, на обороте листа 8.

Эти пункты не являются одноуровневыми и одинаково значимыми, они перечислены, скорее всего, самим главным героем текста Иваном Яковлевым. Функция его сына Алексея состояла в том, что он по этому плану должен был составить текст, а потом его отредактировать. Какой же творческий акт совершил он, как ученый, в первую очередь? Прежде всего обобщил ряд блоков и расположил их по значимости: 1. Читали бы Святое Писание. + 2. Окончить перевод Библии. > 1. Вера в Бога; 6. Шатров > 2. Вера в русский народ; 3. Содействовать Симбирской чувашской школе. + 4. О чувашском языке. > 3. Любовь к родному народу и языку; 5. Ивочка > 4. Сохранение семьи, его заветов; 7. Сельскохозяйственные знания, техника (?) > Вера и любовь к труду.

В плане, предложенном отцом, выделяются конкретные (практические) миссионерские цели (пункты 1 и 2) и пожелания активной светской просветительской деятельности, в том числе и в области сельского хозяйства (смотрите пункт 7). В этом ключе весьма понятно упоминание конкретных людей (своего любимого внука Ивана и почетного попечителя, мецената Шатрова). Сын, как историк-государственник, акцентируя внимание на политических вопросах, прежде всего на вопросах взаимоотношения чувашей с государствообразующим православным русским народом, усиленно актуализирует данный политический вопрос. При этом формулировки идей полностью совпадают с отдельными выдержками из подготовленных А.И. Яковлевым от имени руководителя СЧУШ официальных документов, а также статей, опровергающих обвинения чувашского просветителя в сепаратизме. Перечислим некоторые из них: «К вопросу об инородческой миссии в Поволжье» (ответ на статью Симбирского епископа Никандра), «Возражение Краснодубровскому» (статья не опубликована), «Доклад к заседанию комиссии инородческой в Петербурге»; «Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы (по случаю сорокалетия, 1868‑1908 гг.)», Письмо Л.А. Кассо от 8 ноября 1912 г. и др. Составитель текста значительно развивает мотив семьи и в корне изменяет блок о труде, ставя выше всего такие человеческие отношения, как любовь и мир в трудовой сфере.

Возникает вопрос: когда и в чьей голове возникла идея написания завещания И.Я. Яковлева чувашскому народу? Как мы убедились, сам просветитель был склонен написанию духовного завещания в традиционном его понимании, какое он составил в 1896 г. по просьбе умирающего преподавателя Симбирской духовной семинарии А.П. Покровского (Яковлев И.Я. Письма. С. 231). А здесь он должен был обращаться к всему чувашскому народу. Даже в плане РРР ЗЧН, который продиктован просветителем составителю Алексею Ивановичу (или доведен до него Николаем Ивановичем), нет еще обобщенного обращения к народу, а составитель назвал текст просто «Завещание». И вдруг в «Воспоминаниях» мы читаем о таком завещании И.Я. Яковлева чувашскому народу, составленное на случай его смерти «лет десять тому назад» (Яковлев И.Я. Моя жизнь: Воспоминания. М.: Республика, 1997. С. 597). В сноске А.В. Жиркевич дополнил такие поясняющие слова: «И.Я. Яковлев по просьбе моей дал мне снять копию с этого его завещания, которую с его разрешения приобщаю к воспоминаниям в виде приложения».

Когда же была сделана А.В. Жиркевичем копия? Здесь можно допустить две даты. Первая – это 1922 г. Рядом с вышеприведенной сноской А.В. Жиркевича имеются еще два примечания, которые датированы: «12 мая 1922 г.». Можно допустить, что все они написаны в те же дни, когда закончился просмотр всего текста воспоминаний. Уже к концу мая отношения между двумя стариками-генералами испортились, как известно, окончательно. «Тут уж я не выдержал и с полчаса высказал ему то, что чувствую и думаю о его жене и сыне, ‑ вносит биограф в свой дневник 31 мая 1922 г. – Я подчеркнул, что отдам приложение тогда, когда Яковлевы дадут мне возможность снять копию с мемуаров. Надо было видеть разочарование, конфуз, скрытую ярость старика, который вдруг натолкнулся на препятствие» (Жиркевич А.В. Мои встречи с Яковлевым. Из дневника за 1916‑1924 годы / 2-е изд., испр. и допол. Чебоксары: Новое время, 2006. С. 324).

Если словосочетание «лет десять тому назад» было написано в 1922 г., то время составления РРР ЗЧН передвигается к 1912 г. Мы знаем, что именно в том году родился долгожданный наследник династии Яковлевых Ивочка, так ласково названный в детстве единственный и любимый внук И.Я. Яковлева Иван Алексеевич. Не случайно же в своем завещании просветитель намеревался выделить ему отдельный блок. Тогда текст составил Алексей Иванович и назвал эти пункты (блоки) заветами. В таком случае следует допустить, что идея составления ЗЧН могла принадлежать старшему сыну просветителя.

Из дневниковых записей А.В. Жиркевича от 8 апреля 1918 г. можно выдвинуть более вероятную и достоверную историю возникновения РРР ЗЧН:

«Иван Яковлевич хотел со мною посоветоваться относительно текста духовного завещания. Дело в том, что из Казани ему прислан проект письма-обращения, с которым он обратился бы к чувашам, восстанавливая их против большевиков. Яковлев находил, что текст ему не нравится. А, по моему мнению, тут или ловушка или подлость. Кто-то хочет за спиной Яковлева издать документ против большевиков, документ, в котором, кроме того, много глупостей и передергиваний. Подпиши Яковлев такое воззвание – и он явится политическим агитатором против Советской власти. Я ему раскрыл глаза на эту ловушку, и он, кажется, уразумел в чем дело, сказав, что послушается моего совета и откажется участвовать в каком-то темном, ничего не обещающем предприятии. Он постарел, опустился и размяк. К счастью, к нему приехал сын его Николай из Петрограда. Я указал сыну на документ и тот, прочтя текст воззвания, со мною согласился» (Жиркевич А.В. Указ. соч. С. 43).

Очевидно, тогда Николай убедил отца по поводу его, как выражался старик, «духовного завещания», мол, подобный предсмертный текст лучше его старшего сына никто не сможет составить. Скорее всего, именно Николай записал диктованные отцом пункты, а потом передал (или отправил письмом) их Алексею (Николай уехал из Симбирска после 11 апреля 1918 г.). Вопрос об особенностях жанра будущего текста они могли обсудить совместно (в очной форме или по почте). Сын-историк приступил к составлению «Завещания» с ориентиром на план (структуру блоков), переданного ему Николаем. В таком случае идея составления «духовного завещания» (письма-обращения ко всем чувашам) сложилась в голове самого Ивана Яковлевича под воздействием готового проекта письма-обращения из Казани. Расширению идеи предсмертного завещания до политических обращений к народу способствовал вопрос, заданный А.В. Жиркевичем: «Каково ваше политическое завещание родному вам чувашскому народу?» Данный вопрос Жиркевича в «Воспоминаниях» отражен в следующем предложении (оно в изданной «Моей жизни» сокращено): «Вы спрашиваете меня о том, каково мое политическое завещание родному мне чувашскому народу?» (НА ЧГИГН. Ф. X. Д. 1070. С. 228). Биограф разделил пагинацию «Воспоминаний» на две части, каждая из которых имеет по сто листов. Текст «Политического завещания» размещен на двухсотом листе, что имеет, очевидно, какое-то магическое или символическое значение.

После кропотливого анализа фактов и избирательного подхода к ним, их интерпретации, а также изучив их взаимосвязи и иерархические соотношения, мы можем однозначно сказать, что ранняя рукописная редакция (РРР) ЗЧН составлена А.И. Яковлевым в 1918 г., тогда же появилась и ранняя машинописная редакция (РМР). В конце июля или в самом начале августа 1921 г. им же была отредактирована последняя рукописная редакция (ПРР). Так называемый «беловой» список ПРР переписал И.С. Степанов (до экстренной поездки Алексея Ивановича в Москву в начале августа 1921 г.), он же по данному списку перевел ЗЧН на чувашский язык. «Черновой» список был составлен и подписан И.Я. Яковлевым после приезда его сыновей в Симбирск (19 августа 1921 г.) или еще позже.

Окончательный вывод об авторстве (совместном или же только одного из них) следует окончательно решить только после сравнительного анализа образов авторов в их отдельно сочиненных произведениях. «Политическое завещание родному мне чувашскому народу» (ПЗ) записано А.В. Жиркевичем после обращения к нему Ивана Яковлевича с просьбой помочь составить духовное завещание (5 и 8 апреля 1918 г.). 11 апреля 1918 г. А.В. Жиркевич писал: «По его просьбе я ему составил три черновика ответов на бумаги из Казани, где ему предлагают […] обратиться с посланием к чувашскому народу по поводу событий, происходящих в России, причем прилагается и заготовленный текст послания» (Жиркевич А.В. Указ. соч. С. 44). Заранее заготовленный текст Яковлев не подписал, но на вопрос Жиркевича «Какое ваше политическое завещание чувашскому народу?» ответил в четырех пунктах, которые потом вошли в «Моя жизнь. Воспоминания» (С. 598). Вот его полный текст с редакторскими правками:

[1.] Политику я всегда не любил, ею не занимался и советую v будущим v чувашам никогда в политику России не вмешиваться, помня прежде всего, что чуваши – слишком ничтожная величина по отношению ко всему v великому v русскому народу.

[2.] Завещаю чувашам, чтобы ни случилось с Россией, жить с нею, разделяя ее радости и горе, какое бы государственное устройство в ней ни существовало. v Если в России осуществится республика, пусть и чуваши будут верны республике. v Твердо верую, что не может погибнуть многомиллионный русский народ. Значит, если вера моя осуществится, не погибнет и чувашское племя – пока тесно будет слито с общей Родиною Россией.

[3.] Я был всегда монархистом. Я не думаю, чтобы вернулась самодержавная монархия. Но я признаю, что можно учредить такое монархическое правление, при котором <хорош> одинаково хорошо будет житься всем подданным, всем народностям, всем вероисповеданиям – правление, при котором не будет v преобладания v узконациональных, узкоклассовых, узкорелигиозных интересов, как это было в России при самодержавном строе.

[4.] Нелепо отделять церковь от государства. <Государство должно> Государственная жизнь должна быть проникнута вся духом истинного христианства и на этом пути прогрессировать. Тот же прогресс v в слиянии c Россией v в духе Евангельском, завещаю [1 нрзб] я и <чуваш> сердечно любимому мною чувашскому народу...» (НА ЧГИГН. Ф. X. Д. 1070. C. 228).

ПЗ по объему не большой: содержит всего четыре блока текста и представляет из себя квинтэссенцию «заветной мечты» и жизненной позиции чувашского просветителя. Для нас оно ценно и тем, что позволяет в ЗЧН отделять образ живого деятеля-просветителя от образа должностного лица, всячески отбивающегося от обвинений госчиновников разного уровня в его сепаратизме. Текст первого пункта касается политической деятельности самого И.Я. Яковлева и остальных чувашей, увлекающихся идеями различных партий и группировок. Перед «русскому народу» в оригинале потом вставлено (написано карандашом) слово «великому». Оно внесено, скорее всего, по инициативе Алексея Ивановича, весьма ревностно относившегося к подобным словосочетаниям. Дополнения в текст «Политического завещания» могли быть внесены как в ходе перечитки рукописи воспоминаний (до 12 мая 1922 г.), так и после получения ее А.И. Яковлевым в свои руки (20 декабря 1920 г.)

Текст второго пункта посвящен государственному устройству России. Предложение с дальнейшей конкретизацией в текст добавлено, очевидно, самим Иваном Яковлевичем: «Если в России осуществится республика, пусть и чуваши будут верны республике». Здесь использовано весьма типичное для писем И.Я. Яковлева к министрам просвещения словосочетание о радостях и горе России: «болел и болею ее горестями, радовался и радуюсь ее радостями» (Яковлев И.Я. Из переписки. Часть 1. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1989. C. 217). Письмо министру В.Г. Глазову было составлено в мае 1905 г. А.И. Яковлевым, специально приезжавшим в Петербург в дни работы Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев (Яковлев И.Я. Письма. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1985. C. 243). Подобные строки встречаются и в составленном А.И. Яковлевым ЗЧН: «Да будут его радости вашими радостями, его горести вашими горестями...» (НА ЧГИГН. Ф. II. Д. 823. Инв. № 2603. Л. 2).

В третьем пункте ПЗ полностью раскрывается содержание слова «слияние», которое расходится с его семантикой в ЗЧН: «Твердо верую, что не может погибнуть многомиллионный русский народ. Значит, если вера моя осуществится, не погибнет и чувашское племя – пока тесно будет слито с общей Родиною Россией». И.Я. Яковлев не желает растворения чувашского народа, он надеется на его спасение вместе с русским народом. О «слиянии» пишется и в четвертом пункте, там говорится о слиянии c Россией в духе евангельском, а не этническом. В письме В.И. Ленину 25 ноября 1919 г. просветитель глубоко переживает за развитие «чувашского дела», ее значение видит в контексте Родины и всего человечества: «Дайте мне умереть с надеждою на то, что начатое мною и моими сотрудниками дело не только погибнет, но будет сохранено, станет расти, развиваться к благу Родины и человечества!» (Яковлев И.Я. Письма. С. 38).

Весьма интересны мысли, высказанные в четвертом пункте ПЗ. Его идиллическое представление о возможности учреждения идеального монархического правления, «при котором хорошо будет житься всем подданным, всем народностям, всем вероисповеданиям», «при котором не будет преобладания узконациональных, узкоклассовых, узкорелигиозных интересов» в любой империи невозможно реализовать. Просветитель считает, что в царской России господствовали узконациональные, узкоклассовые и узкорелигиозные интересы. Сходную мысль И.Я. Яковлев высказал Жиркевичу 15 декабря 1921 г.: «Я рассказал вчера И.Я. Яковлеву о том, что как пишут мне из Вильны, литовцы не мешают русским насаждать свои русские учреждения с родным языком. Старик даже заплакал при этом сообщении. По его словам, он всю жизнь терпел как инородец (чуваш) от принципа старого бюрократического режима – всячески мешать нерусским народностям жить свободно, веровать по-своему, употреблять свой язык (выделено нами. – В.Э.)» (Жиркевич А.В. Указ. соч. С. 278). Такого свободного суждения, полета критической мысли нет ни в одной редакции ЗЧН, потому что, во-первых, в ЗЧН составитель ориентировался на совершенно иные идеи, господствовавшие в эпоху монархии ‑ идеологию русского государственного национализма. Во-вторых, оно как по стилю, пафосу, и фигуре речи отличается от образа автора в ранних произведениях И.Я. Яковлева. Здесь вырисовывается человек совершенно другого типа (академического ученого-государственника, не лишенного литературных способностей). И.Я. Яковлев критикует в ПЗ политику властей (не только правительства Николая I, но и советского государства) с позиции народника-просветителя. Его сын в обращении-тексте просветителя к родному народу использует тот же стиль повествования, который у него выработался в процессе написания многих официальных бумаг к министрам и попечителям, оформления статей как аргументированных ответов на обвинителей Ивана Яковлева в сепаратизме. В ПЗ обнаруживаются и противоречивые суждения. Например, автор ПЗ, призывая своих соплеменников отказаться от политических взглядов, сам выдвигает вполне оригинальную модель государственного монархического правления, противоречащую идеалам и призывам большевиков. И как избежать узкорелигиозных интересов в стране без отделения церкви от государства? В тексте ПЗ присутствует автор-повествователь, «сердечно любящий» свой народ, предостерегающий его от необдуманных политических поступков, полностью не одобряющий политику как самодержавного строя, так и власть советов (отделение религии от государства, преследование узкоклассовых интересов). Главное для него – это существование в пространстве России чувашского народа со своим языком и национальной культурой, проникнутой «духом истинного христианства». Фактически такая «точка зрения» поднимающихся угнетенных, в ней присутствует аспект всеобщего.

Блоки идей в ЗЧН были заимствованы из «Краткого очерка Симбирской чувашской учительской школы» («КО СЧУШ»), который в 1908 г. был сочинен старшим сыном И.Я. Яковлева. (В письме от 8 октября 1908 г. И. Яковлев пишет сыну: «Завтра отсюда выезжает в Москву Лида, с нею я тебе пришлю написанную тобой статью к сорокалетию (28 октября 1908 г.) школы, ‑ она напечатана на машинке. Я в ней кое-что исправил и кое-что зачеркнул, именно то, что мне казалось неудобным для прочтения на официальном празднике. Статью эту я должен представить предварительно г[осподину] попечителю». Здесь же он просит написать для его выступления на праздничном вечере «краткую речь» (Яковлев И.Я. Письма. С. 260). Здесь же попутно можно добавить, что именно данный труд чувашский просветитель условно считал основой ЗЧН, разрешая Жиркевичу снять с него копию (десять лет назад – это по отношению к 1918 г. 1908 г.)

В «КО СЧУШ» первой и основной «руководящей идеей» является «идея христианского просвещения инородцев светом Евангелия»:

«В основу дальнейшего развития школьной жизни и деятельности были положены следующие руководящие идеи. Основная идея – идея христианского просвещения инородцев светом Евангелия. Эта задача была требованием совести и сердца руководителя школы и требованием самой жизни. Под напором новых условий в последней четверти XIX века старые языческие верования инородцев начали быстро и бесповоротно отмирать. На смену им неизбежно должны были явиться более высокие формы религиозного сознания. Вопросом дня сделался переход инородцев-язычников к монотеизму. Жизнь ставила дело так, что магометанское влияние начинало преобладать над христианским православным» (Яковлев И.Я. Становление системы образования чувашского народа. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2004. С.340].

Вторая идея, как и в ЗЧН, ‑ «идея сближения и объединения» чувашей с русским народом. «Никакой самостоятельной политической роли нашим восточным инородцам играть не суждено, никакого самобытного и национального развития им искать не следует, и не надо толкать их в этом направлении, ‑ пишет автор-повествователь, надеясь уменьшить уровень подозрения попечителя Казанского учебного округа Деревицкого в сепаратизме инспектора СЧУШ. – Ни исторические, ни культурные, ни географические условия не дают им никаких поводов мечтать о подобной самобытности. Наши восточные инородцы, вкрапленные между русским населением, должны быть покорным историческим спутником русского народа» (там же. С. 340‑341). Далее следует образно-риторическое предложение, в несколько измененном виде использованное в ЗЧН: «Горе и радости русского народа – их горе и радости, его будущее – их будущее, его счастье – их счастье, «национальная» идея развития инородцев есть идея духовного объединения и слияния с русским народом» (там же. С . 341).

«Родной язык в церкви и школе – та третья идея, которая направляла развитие Симбирской школы», – пишет составитель очерка о третьей идее СЧУШ (там же. С. 341). Далее имеются рассуждения о физическом труде, переводе на чувашский язык Нового Завета и большей части Ветхого Завета. «Пожелаем же, чтобы, трудясь над общим делом на пользу родного народа, инородческие деятели умели взаимно понимать друг друга, уважать чужие убеждения и стремиться к тому, чтобы их успехи были согласованы общим желаниям добра соплеменникам, – обобщает автор-повествователь. – Терпимость и уважение к чужому труду – лучший залог успеха» (там же. С. 346‑347).

В ЗЧН первые три идеи из «Краткого очерка» изложены в том же порядке, хотя в плане, продиктованном самим просветителем, не было блока «идеи сближения и объединения». Думается, составитель ориентировался прежде всего не на план отца-старца, а свой труд десятилетней давности, написанный в условиях гонения в империи на все национальное, поголовного обвинения деятелей «инородческого» просвещения в сепаратизме. Поэтому на идею «слияния», а также на мысль об отсутствии у восточных народов самостоятельной политической роли составителю приходилось делать особый акцент. Но историк-государственник, составивший текст ЗЧН, даже в 1918 г. не считал необходимым перенести акцент в сторону многовекового угнетенного положения чувашей в России, как поступил, например, его отец, настоящий народник и демократ. Уверенность Яковлева-сына в скором перевороте в Москве и возвращении монархии придало ему силы для творческого вдохновения и написания ЗЧН. (Вспомним записи Жиркевича от 14 мая 1918 г.: «Из Москвы Яковлеву пишет сын его, профессор, что там со дня на день ждут переворота – в смысле восстановления монархии» (Жиркевич А.В. Указ. соч. С. 51].)

Свое «явное проявление великодержавного пренебрежительного отношения к нерусским народам» А.И. Яковлев показал на одном из заседаний в Наркомпросе (1944 г.), заявляя следующее: «Мне представляется необходимым выдвинуть на первый план мотив русского национализма. Мы очень уважаем народности, вошедшие в наш союз, относимся к ним любовно. Но русскую историю делал русский народ <…> Мы, русские, хотим истории русского народа, истории русских учреждений, в русских условиях» (Вопросы истории. 1991. № 1. С. 202). Сын просветителя чувашского народа считал себя настоящим русским, тем самым ярко показал самоидентификационные настроения метиса (смеси «инородца» с представителем образующей государство нации), который всячески стремится уйти от своей «половинчатости» (в мифологии народов Поволжья широко распространены подобные отрицательные образы) в сторону «не инородческой», то есть от «мифического существа» к полноценному государственному человеку.

В своем письме Председателю Президиума Верховного Совета ЧАССР лауреат Сталинской премии А.И. Яковлев использовал такие оценочные словосочетания, как «могучий русский народ», «младшие братья чуваши», «великий русский народ». Письмо завершается такими словами: «Горячо приветствую чувашский народ, трудолюбивый, одаренный, верный в жестоком бою, верный в мирном труде, безгранично преданный старшему брату, великому народу русскому и его Державе» (НА ЧГИГН. Ф. II. Д. 824. Инв. №. 2619). Для ученого-«получуваша» (И.Я. Яковлев) самым лучшим качеством народа является его верность и преданность русской державе (Яковлев А.И. Иван Яковлевич Яковлев (1848‑1930): изд. второе. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1958. С. 116‑117]. Историком-государственником все измеряется верностью, даже мирный труд. За такими акцентированными высказываниями проглядываются охранительные взгляды («точка зрения») «верхов» на «низы» общества.

Итак, ЗЧН действительно создает новый миф о И.Я. Яковлеве, оно составлено не по плану самого просветителя, а его атрибуция вызывает большие сомнения. Мы знаем, что дата и подпись в конце так называемого «белового» списка ПРР ЗЧН появились без участия И.Я. Яковлева исключительно в практических целях (об этом будет наша отдельная статья). Необходимо еще раз повторить, что следует подробно писать об этих фактах по той простой причине, что эти памятники нередко используются в качестве политических и националистических аргументов в полемике по вопросам исторического развития чувашского народа, перечеркивают его достижения за целый век автономного развития. Необходимо помнить, что отец-Яковлев был просветителем простого народа и основателем чувашского варианта христианского мессианизма, а сын-Яковлев – академическим ученым и профессором, изучавшим крепостное право с точки зрения государства и его развития. Близкое окружение Алексея Ивановича в Москве, как известно, открыто выражало национальную неприязнь к людям нерусского происхождения, а простых людей (рабочих, крестьян) называло гориллами (Готье Ю.В. Мои заметки. 1918 год // Вопросы истории. 1991. №№ 9‑10. С. 166, 168; №11. С.161‑162). Для отца дороже всего было существование родного народа в полиэтническом государстве, а сын переживал за государство русской аристократии: монархов, дворян и другой высшей знати. Ради восстановления монархической власти он и его друзья готовы были сдать германской армии и Москву – столицу советской России. После публикации дневниковых заметок историка Ю.В. Готье стало известно, что группа московской академической интеллигенции в 1918 г. пыталась налаживать связи то с французскими, то немецкими посредниками для того, чтобы они способствовали восстановлению в России монархического строя. С немецкими представителями вел переговоры А.И. Яковлев. 16/29 июня 1918 г. единомышленник и коллега Алексея Ивановича Ю.В. Готье в дневнике пишет:

«Сатанинский силлогизм – России нужна сильная власть, сильная и умная монархия, ее может дать только Германия; ни Франция, ни Америка не могут восстановить монархии в России; они будут тщетно стараться создать у нас республиканскую власть; Англии все равно, что бы у нас не было; значит, победа согласия не даст желаемого для нас результата, а потому – о ужас – надо, логически мысля, желать победы Германии [...] Письмо от Яковлева; сообщает, что встреча состоялась и что (на словах, по крайней мере) там готовы идти навстречу тому, что мы сформулировали в беседе 6/19 июня [1918 г.], если будут иметь серьезные гарантии» (там же. № 11. С. 163‑164).

Затрагивая проблему авторства ЗЧН, следует вспомнить книгу воспоминаний И.Я. Яковлева «Моя жизнь», которая составлена и художественно оформлена отставным генералом А.В. Жиркевичем. Фактически авторами данного письменного памятника одновременно являются диктовавший воспоминания чувашский просветитель и задававший вопросы, а потом записывавший, литературно-художественно оформлявший текст воспоминаний Жиркевич. Они трудились совместно: перечитывали и вносили в текст исправления и замечания. Повествование ведется от первого лица, все действия и события происходят вокруг автора-рассказчика, цельного образа-старца И.Я. Яковлева на фоне исторических событий в Симбирске и России 1916–1918 гг. Повествователь рассказывает о своем детстве, учебе и работе мерщиком, вспоминает гимназические и студенческие годы. Такая хронологическая последовательность приближает эпопейный стиль воспоминаний к стилю автобиографического романа. Повествование имеет много сюжетов и много биографий, в тексте постоянно встречаются субъективные оценки подлинных героев и событий 1848–1918 гг. Это действительно произведение, в создание которого оба соавтора вложили равные усилия. В нем вырисовывается образ автора, болеющего за просвещение, за будущую судьбу родного ему народа.

ЗЧН во всех своих редакциях творилось в ином режиме: Алексей Иванович своевольно изменил план будущего текста, перелистывал самим же написанные документы, статьи и брал из них отдельные идеи и мысли, а иногда литературно и стилистически перерабатывал их. В результате получился образ руководителя, строго следующего руководящих идей, положенных в основу развития СЧУШ. Не случайно и «Краткий очерк Симбирской чувашской школы», и текст доклада («Краткой речи») на юбилейном вечере были внимательно прочитаны и одобрены попечителем Казанского учебного округа, а потом и опубликованы. К сожалению, в этих публикациях нельзя было указать настоящего автора текстов. А в письме сыну Алексею от 8 октября 1908 г. Иван Яковлевич обещал совершенно другое: «Я бы тебя просил написать краткую речь, которую я мог бы произнести на празднике, 28 октября. Твоя записка («Краткий очерк СЧУШ». – В.Э.) пойдет как твоя» (Яковлев И.Я. Письма. С. 260). В оригинале письма Алексей Иванович своим любимым карандашом красного цвета снизу подчеркнул первые два слова: «Твоя записка». Очевидно, он никогда не претендовал на авторство своих «записок», написанных по просьбе отца, поэтому эти два слова, скорее всего, весьма удивили его. В подобных случаях ученый-историк, как мы полагаем, просто исполнял свой сыновний долг, не более того. В этом «чувашском деле» публично проявить себя он совсем не хотел. Прекрасно владея материалом из домашнего архива и личной библиотеки отца, он не проявлял особого интереса к проблемам, так или иначе связанным с чувашским народом.

Итак, анализируя образ автора «Политического завещания» и «Завещания чувашскому народу», а также сопоставляя жизненные позиции двух исторических личностей (отца-просветителя и сына-ученого), мы можем определить степень их причастности к созданию данных памятников. Первый является единственным автором ПЗ и автором идеи предсмертного обращения к родному чувашскому народу. Сын просветителя Алексей Яковлев, являясь столичным академическим ученым, в ЗЧН создал образ человека, озабоченного прежде всего миссионерскими и государственными интересами. Этим интересам подчинены остальные блоки-идеи, лишь в добавленном И.Я. Яковлевым абзаце (чувашской рукописной редакции) ощущается живая реальность и тревога просветителя за консолидацию всего чувашского этноса. Эти две позиции отражают два взгляда, две «точки зрения» на историю этносов и государственного образования, существовавших в Российской империи начала XX в. Именно в те десятилетия интеллигенция поднимающихся (с противоположной «точки зрения» – отсталых) этносов реально осознала угнетенное положение своего родного народа. Иван Яковлев стоял на границе этих двух противоречивых эпох и двух «точек зрений», что хорошо отражено в образе автора его самостоятельно сочиненных произведений. Его долю авторства составляют предварительный план структуры, добавления в чувашской редакции и его взгляды на труд и семью, взаимоотношения в коллективе.