Нумай пулмасть эпир «Ҫыравҫӑ тӑван чӗлхене хӳтӗленӗшӗн айӑпа кӗнӗ» хыпара вырнаҫтарнӑччӗ, унта «Московский комсомолец» сайт ҫак ыйту тавра хатӗрленӗ материала тишкернӗччӗ. Статьяна Ҫемен Элкер ҫырнӑ ҫырусене тӗпе хурса хатӗрленӗ, ҫавна май эпир ку икӗ ҫырупа сире те паллаштарас терӗмӗр. Хӑй ҫырӑвӗсене эсир Ҫемен Элкер ҫырнӑ хайлавсен пуххинче, «Хурапа шурӑ» ят панӑ кӗнекере (1994 ҫ.) тупма пултаратӑр (412–424 стр.).
Чӑваш халӑх поэчӗ Ҫемен Элкер С.М. Ислюков патне янӑ ҫырусем
1.
Многоуважаемый Семен Матвеевич!
Уважение языков всех народов является одним из главных устоев ленинской национальной политики. Коммунистическая партия Советского Союза, последовательно проводящая в жизнь учения Великого Ленина по национальному вопросу, приравняла все народы нашей страны в правах перед советскими законами и подняла их языки до уровня государственных языков. Ибо язык народа это есть сам народ; он органически связан с существованием своего народа. Поэтому ленинская национальная политика уделяет вопросу языка серьезное внимание.
Наш чувашский язык, как и другие языки малых народов Советского Союза, освобожденный Великой Октябрьской революцией от векового унижения, бесправия и застоя, — за годы Советской власти воспрянул, обогатился и расцвел. На этом языке теперь можно создавать высокохудожественные произведения литературы и искусства. Но надо иметь в виду, что всякий язык может принести свои прекрасные плоды только в том случае, если он пользуется всеобщей любовью своего народа и уважением окружающих его братских народов. Если мы сами плюем на свой язык и относимся к нему с пренебрежением, то кто же будет уважать его? Факт, никто!.. Такой язык будет обречен на вымирание, и он не может родить своих талантов.
В этом отношении приходится сказать, что наш язык в настоящее время не везде, особенно в верхах — республиканских учреждениях и организациях — не пользуется уважением и не занимает подобающего ему почетного места. Пренебрежение к чувашскому языку и ущемление его прав более заметно стало в послевоенное время, и, особенно, за последние годы.
В настоящее время он почти вытеснен из государственных учреждений, общественных организаций, ВУЗов и техникумов. Да и в средних школах родному языку предоставлено не очень-то завидное место, — его место находится у самой двери школ. Некоторые директоры школ на преподавание чувашского языка и чувашской литературы смотрят с прохладцем как на второстепенный предмет учебы. Об этом говорили учителя чувашского языка и чувашской литературы, приехавшие в Чувашпединститут и в Институт по усовершенствованию учителей на семинар... По мнению некоторых незадачливых педагогов, причиной плохой усвояемости русского языка учащимися будто бы является «чрезмерное пользование в школах» чувашским языком. Ссылаясь на это, некоторые ретивые педагоги выступают за дальнейшее, более резкое сокращение преподавания родного языка в чувашских школах. Это же подтверждают мероприятия Министерства просвещения Чувашской АССР, направленные на переход преподавания на русском языке в чувашских школах, начиная с 5-го класса (материалы совещания директоров чувашских школ республики в начале марта с. г.).
Другой факт. В прошлые годы учащиеся, поступающие в педучилище, подвергались испытаниям по чувашскому языку и литературе. А теперь этого нет. Например, недавно Канашское педучилище объявило о приеме на 1 курс. Из условия приема испытания по чувашскому языку вычеркнуты. Такие же условия объявлены и по приему в Цивильскую культпросветшколу. Спрашивается, какие кадры и для кого готовят эти педучилище и просветшкола?
Еще факт. Доктор филологических наук С.П. Горский ознакомился с постановкой учебно-воспитательной работы в Цивильской школе-интернате. И при этом он был возмущен тем, что в школе-интернате чувашские дети, совершенно не владеющие русским языком, начиная прямо с первого класса обучаются только на русском языке. На вопрос Горского — почему это так делается, ему ответили, что в школах-интернатах открытие чувашских классов не предусмотрено.
Но на что это похоже?! Похоже на то, что еще в первой половине XIX века и раньше, в XVIII веке, в так называемых «новокрещенских школах», когда у чуваш не было еще своей письменности, чувашским детям, начиная с первых же классов, все «науки» вдалбливались только на русском и старославянском языках. И такой порядок обучения в деле поднятия культуры чувашского народа никаких результатов не давал.
В столице Чувашии до сих пор функционировала одна средняя чувашская школа. А теперь и этой школы не стало. Название «чувашская» вычеркнуто! Столица Чувашской АССР без чувашской школы...
Преподавание чувашского языка и литературы в 7—8 классах урезаны до крайности, оставлено только 1 час в неделю. Это же не изучение, а только беглое и поверхностное ознакомление с родным языком и литературой.
Спрашивается, до какого уровня хотят опустить наш язык такие горе-педагоги?! Здесь поневоле вспоминается мне дореволюционное положение чувашских школ, когда, по распоряжению реакционного духовенства и иных чиновников, в школах Ядринского и других уездов были вывешены большие объявления, гласящие: «По-чувашски разговаривать воспрещается». Это было сделано представителями великодержавного шовинизма из побуждений быстрее русифицировать малые народы. Но все же это им ничего не давало, только вызывало возмущение сознательной прослойки населения... Я не думаю, что теперешние ретивые учителя стараются ограничивать пользование в чувашских школах их родным языком с каким-то злым намерением. Они это делают из стремления, чтобы чувашские дети быстрее и лучше овладели русским языком, и хотят сделать это за счет вытеснения на задний план родного нам чувашского языка. Но за этим таится большая ошибка. Проведение в жизнь требования таких педагогов поставило бы наших детей — учащихся-чуваш — на неправильный путь, на путь абсолютного неуважения и пренебрежения родным языком. Если так наши дети прямо со школьной скамьи будут смотреть на свой родительский язык как на нечто ненужное, как на умирающий, плохой язык, что и сейчас уже чувствуется среди некоторой части молодежи. А это результат плохой постановки дела преподавания родного языка и литературы в школе, результат халатного отношения к нему со стороны учителей.
В связи с этим в настоящее время чувствуется потребность не вытеснения родного языка, а наоборот, во весь рост встает вопрос о всемерном улучшении преподавания его в чувашских школах.
Чувство уважения и любви к родному языку надо привить человеку с самого его детства, в пожилом возрасте возбудить в нем это чувство будет трудно. Это благородное дело должна сделать школа. Еще до сих пор многое мешает успешному освоению законов чувашского языка и правописания — отсутствие научно разработанной грамматики и стабильной орфографии. Сектор языка и литературы Чувашского НИИ еще в довоенные годы завел нашу орфографию в тупик неразберихи, из которого до сих пор не может вытащить, в связи с этим в настоящее время каждый наш писатель, журналист или корреспондент пишет по своей «собственной» орфографии. Отсутствие хорошей грамматики и стабильной орфографии очень мешает и школам. В этом и кроется одна из главных причин, приведших к расхолаживанию преподавания чувашского языка в наших школах. Обкому КПСС следовало бы указать Чувашскому НИИ, чтобы он посерьезнее взялся за дело упорядочения чувашского языка и его письменности и продвинул бы это дело с точки замерзания.
Дальше — о положении родного языка в учреждениях и организациях республики. В республиканских учреждениях и посетителями, приехавшими из деревень, даже с плохо знающими русский язык, на родном языке говорят немногие. Доклады и лекции не только в стенах учреждений, подчас и на селе со сплошным чувашским населением водятся на русском языке. Для многих докладчиков и лекторов сделать доклады на чувашском языке считается ниже своего достоинства. Но ведь образованность человека заключается не только в знании русского языка!
Пренебрежение к чувашскому языку остро ощущается в столице республики — в Чебоксарах. Это можно наблюдать в дни больших праздников и при проведении хозяйственно-политических кампаний, когда улицы города украшиваются красными полотнищами, написанными на них лозунгами и словами призывов ЦК КПСС. По праву, если соблюдать принципы ленинской национальной политики, добрая половина, т. е. до 50% из вывешиваемых лозунгов, должна быть написана на языке коренного населения. А у нас их едва ли одна четвертая или даже пятая часть бывает на чувашском языке, а остальные — на русском. Если на фронтоне здания вывешены 3–4 лозунга, то в редком случае можно встретить только один лозунг на чувашском языке. Часто бывает так, что и этот единственный лозунг вывешивается где-нибудь в стороне, т. е. там, где он менее заметен.
Еще хуже обстоит то, что в последнее время даже ведущие учреждения и организации стали совершенно избегать лозунгов и надписей транспарантов на чувашском языке. Для показа этого далеко идти не надо. Возьмем хотя бы недавно проведенный праздник 43-й годовщины Октября. В эти дни на фронтонах зданий, окружающих Советскую площадь, не видно было ни одного лозунга, ни одного слова на чувашском языке. Не было их и на зданиях Дома Советов, Чувашпединститута, Совнархоза, Промсовета, Чувашсельхозинститута и других. Такое же явление наблюдалось и при проведении Первомая 1960 года. Правда, в дни праздника на зданиях Дома Советов и Пединститута висели на чувашском языке по одному лозунгу на углах зданий, а к Октябрьским торжествам и эти ведущие учреждения совсем отказались от чувашского языка. Как это назвать: прогрессом или регрессом в отношении уважения языка автономной республики?! Вывод делайте сами. Может быть, на это Вы скажете: ведь большинство чувашей понимает русский язык, они поймут и слова лозунгов и призывов ЦК КПСС, написанные на транспарантах. В таком случае зачем же писать эти слова именно на чувашском языке?.. На это им отвечаем: здесь дело не в понимании, товарищи, а в соблюдении ленинской национальной политики, дело — в уважении языка коренного населения автономной республики. Поскольку еще существуют автономии народов, то будьте добры уважать их языки. А ведь в Татарии и Башкирии эти принципы автономии строго соблюдаются. Лозунги и призывы ЦК КПСС на 50% пишутся на языках своих народов. Даже названия улиц в городах написаны у них на русском и на родном языках: «Габдулла Тукай урамӗ, Бауман урамӗ» и т. д.
Непочитание родного языка у нас наблюдается и во время демонстраций, проводимых в дни особых торжеств. Среди леса знамен над колоннами демонстрантов, встретишь не более 2–3 чувашских слов на каждую сотню лозунгов в среднем. Так было в день Первого Мая, так было и в праздники 40-летия Чувашской автономии и 43-й годовщины Октябрьской революции. Над колоннами студентов и преподавателей сельхозинститута, пединститута, техникумов и учащихся средних школ можно было видеть лозунги на разных языках: на русском, английском, французском, итальянском, испанском, китайском и т. д. Но, к великому сожалению, на чувашском языке — не было ни одного! Только учащиеся 6-й чувашской школы несли 2 или 3 выцветших транспаранта с чувашскими надписями. Вот как «уважают» рассадники культуры язык коренного населения!.. А ведь в дни праздников в столицу своей республики прибывает огромное количество людей из деревень, и улицы города наполняются чувашскими трудящимися. Невзирая на то, знают ли многие из них русский язык или плохо его понимают, это все равно для них очень ценно было бы читать на знаменах и транспарантах призывающие слова на родном языке. А родное слово всегда ложится к самому сердцу, и город тогда казался бы для них действительно родным и более близким. Но руководители нашей республики либо сознательно игнорируют этим или же они упускают это из виду?!
Ради справедливости надо сказать, что на демонстрацию в день 44 годовщины Октября только рабочие электроаппаратного завода вынесли безупречное количество знамен и транспарантов с надписями на чувашском языке.
В январе и феврале этого года, в связи с подготовкой к выборам депутатов в местные советы, улицы городов и районных центров были украшены красными полотнищами. С этих полотнищ бросались слова, призывающие население активнее участвовать в выборах советов и выдвигать в советы достойных кандидатов и т. д. Но в Чебоксарах хотя бы один агитпункт вывесил лозунг на чувашском языке! А районные центры и даже сельсоветы в таких случаях всегда стараются подражать примеру своей столицы. Несмотря на то, что население района в подавляющем большинстве состоит из чуваш, лозунгов на чувашском языке встретишь у них очень редко. Так поступают наши «активисты» по отношению к своему родному языку. Одни пренебрегают им, другие по своему верхоглядству вообще не считаются, а иные просто стесняются поднять свой язык на арену широкой советской общественности. Первые это делают, по-видимому бессознательно, механически и принимая и копируя то, что они сами видели в городах, и особенно в столице своей республики, а вторые — сознательно, стремясь показать свою «образованность и развитость» тем, что, дескать, они уже мастерски владеют русским языком и теперь, дескать, ни к чему им родительский язык, язык «серой» чувашской деревенской массы. Здесь, вероятно, сильно сказывается результат векового пребывания чувашского языка в унижении и бесправии, результат выхолащивания из сознания народа веры и силы в будущность своего языка. Удерживая языки малых народов, в том числе и чувашский язык, под тяжелым прессом в течение столетий, великодержавный шовинизм внушил мелким народам то, что их языки очень бедны, бесперспективны и они обречены на исчезновение с лица земли в ближайшем будущем. В сознании верхушечной прослойки народа — чуваш — начало внедряться убеждение в том, что язык его ничтожный... В результате чего большая часть дореволюционной интеллигенции «инородческих» народов Поволжья стала стыдиться своего языка и стремилась отмежеваться от него. О таких стыдливых интеллигентах классик чувашской литературы К.В. Иванов в свое время в стихотворении «Хальхи самана» («Наше время») писал так:
Анчах чӑваш хушшинче
Чунӗ хытнӑ ҫынсем те
Тапалана пуҫларӗҫ, —
Вӗсем ҫапла каларӗҫ:
«Чаплӑ вырӑн тупасчӗ,
Часрах улпут пуласчӗ...»
Тӗрлӗ ҫутӑ тӳмешӗн
Тинки тухать ак лешӗн:
Чӑвашла та калаҫмасть,
Тӑванне те астумасть,
Чӗри шӑнса кайнӑ ҫав,
Чӗрӗ вилле тухнӑ ҫав…
Стало быть, чувство стеснения разговаривать народном языке перед представителями других народов и стремление быстрее отрешиться от него были присущи большой части нашей интеллигенции еще в дореволюционное время. Эти чувства были, остались и держатся в сознании некоторой части чувашской интеллигенции до самых последних дней. Таким чувством одержима и часть наших партийно-советских работников, им болеют многие учителя и другие специалисты из чуваш. Вот такие-то работники и стараются совершенно отмахнуться от своего родного языка и подрывают к нему всякий авторитет со стороны народа. Не будем говорить здесь о наличии засилья или о поползновении великодержавного шовинизма; если такие явления кое-где имеют место, то по ним следует дать решительный отпор. Но надо сказать, что во всяком случае, если наши активисты сами нисколько не уважают свой язык и отказываются от него, то безусловно, другие недальновидные люди это только одобрят, ибо они не нуждаются в существовании нашего языка и они не будут настаивать на вывешивании лозунгов, транспарантов и вывесок на родном нам чувашском языке.
И что же будет в конце концов, если каждый наш мало-мальски интеллигентный человек будет стыдиться и отмежеваться от имени своего народа?! Не должны же мы оставить в понятии других больших народов имя «чуваш» синонимом невежества и бескультурья, как прежде. Каждый сознательный человек должен стараться поднять это имя. И к коммунизму мы должны прийти с именем светлым, культурным и благозвучным.
Великая Октябрьская революция разбила вековые цепи духовного порабощения народов, она дала возможность поднять и обогатить языки ранее задавленных и униженных народов. Если это так, то почему же мы не должны поднять престиж своего языка и не поставить его на подобающее место? Это мы должны сделать. Чувашский областной Комитет партии не должен попустительствовать дальнейшему унижению и заглушению нашего языка, а наоборот, он должен принять соответствующие меры, направленные на поднятие его авторитета и привития чувства уважения к нему. А для этого у обкома КПСС имеются разные пути и возможности.
Семен Матвеевич, перед тем, как написать Вам это письмо, я долго думал: будет ли толк от того, что стану писать это т. Ислюкову? Потому что подобных писем к секретарям ОК КПСС мною было послано не один раз, но никаких ответов на эти письма не получал и сдвигов по ним не замечалось. Поэтому думал: не лучше ли будет писать об этом прямо в ЦК КПСС?.. К тому же ходили разговоры о дом, что высказывания П. Хузангая по этому вопросу на сессии Верховного Совета ЧАССР в прошлом году Вы в своем выступлении будто бы опровергли тоном негодования и с иронией. Если это было действительно так, то на свое письмо ждать мне от Вас хорошего ответа не приходится. Но все же еще раз, — но в последний раз,— решил писать об этом в ОК КПСС и лично Вам. И при этом учитываю, что высокопоставленные люди не любят таких критических замечаний по своему адресу и для опровержения подобных замечаний они приводят десятки доказательств. И моим письмом Вы можете возмутиться, негодовать и т. д. Вы можете назвать меня человеком больным, одержимым нездоровым духом национализма и даже можете квалифицировать бездельником, пишущим это от ничегонеделанья. Безусловно, будете не в духе от такого письма...
Здесь я должен сказать: хотя мне 67 лет, т. е. человек я немолодой, но не скучаю от безделья. Работаю без конца. Готовил к выпуску свои произведения в 5-ти томах; недавно закончил новую повесть на тему здорового быта и морали и сдал ее в редакцию «Тӑван Атӑл» («Родная Волга»); работаю над завершением других давно начатых повестей и рассказов. Работаю не покладая рук, так, что не хватает времени для творческой работы, да и порядочно мешает еще состояние здоровья и инвалидность. Дорог мне каждый час. Они рассчитаны на творческую работу и на отдых. Вот и на это письмо урываю несколько часов от столь дорогого для меня времени с болью сердца. А не писать, молчать об этом я не могу, потому что этот вопрос меня давно волнует и он встал даже поперек пути в моей творческой работе. Все чаще стала одолевать мысль: для чего писать, если язык наш поставлен в условия неуважения и упадка?! Для кого же писать, если тиражи издаваемых Чувашгизом книг стали резко уменьшаться?! Если раньше, в довоенные годы, книги по прозе выпускались тиражом не менее 5 тысяч, а по поэзии — не менее 3 тысяч экземпляров, то теперь они издаются только 1–2–3 тыс. экземплярах. По-моему, такое снижение тиражей чувашских книг происходит по двум причинам: во-первых, по причине усиления чувства неуважения к родному языку, во-вторых, из-за отсутствия популяризации чувашской книги в школах и библиотеках. В школах, библиотеках и читальнях нередко проводят читку и обсуждение книг русских писателей, а книги чувашские обсуждаются мало.
Тов. Ислюков, Вы часто предостерегаете нас о том, чтобы мы не заразились духом национализма. Это хорошо, предостеречь надо. Таким же образом нужно предостеречь людей и от возможности поползновения к великодержавному шовинизму... Но в моем письме и в мыслях нет даже зародыша национализма. Любить свой язык, свое родное искусство и литературу — это ничуть к национализму не относится. Если русские писатели и литераторы других народов говорят и пишут о любви своего родного, то почему же мы, чувашские писатели, не вправе об этом говорить? Можем и мы. Но мы говорим об этом очень редко, тихо и робко.
В связи с вышеизложенным приведу один пример. В 1958 году на Учредительном съезде писателей РСФСР выступил бывший член Оргкомитета, а ныне член Правления СП РСФСР писатель Сергей Смирнов, который с трибуны съезда патетически восклицал: «Я русский человек, потому люблю я русский язык, люблю от души русскую литературу и за них готов отдать всю свою силу и всю свою жизнь». А за ним, через 2–3 оратора, выступил башкирский писатель — член редколлегии газеты «Литература и жизнь» тов. Бикчентаев, повторил то же самое, что говорил С. Смирнов, восклицая о том, что любит башкирский язык и башкирскую литературу и клялся отдать им свою энергию и жизнь. А мы, чувашские и татарские писатели, слушали это и рассуждали: к чему здесь такие патетические восклицания о любви своего родного?! Ведь на съезде никто не нападал на русский или на башкирский язык?! Был я за последние годы на двух больших съездах писателей и, впрочем, такие высказывания о любви к своей родной литературе слышал не только из уст Смирнова и Бикчентаева, но и со стороны других писателей. Мы, чувашские писатели, имеем такое же право любить свой язык и литературу, но восклицать об этой любви перед аудиторией считаем нелепым и ненужным. Но, видя явное пренебрежение и неуважение к родному языку со стороны ведущих учреждений и организаций республики, здесь, в письме к Вам, мы должны об этом сказать смело и открыто. В своей Чувашской АССР ЧУВАШСКИЙ ЯЗЫК ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬ ПОДОБАЮЩЕЕ ЕМУ ПОЧЕТНОЕ МЕСТО. Этого требует соблюдение одного из главных принципов ленинской национальной политики.
С товарищеским приветом народный поэт Чувашской АССР, член Союза советских писателей СССР
С. ЭЛЬГЕР
2
Уважаемый Семен Матвеевич!
В июле и августе я лежал в республиканской больнице. Вследствие истощения организма от боли и раны упала сердечная деятельность, от которой не могу поправиться по сегодняшний день. Трудно было и нельзя было заниматься мне умственным трудом. Но также невозможно было оставаться без отклика на опубликованный проект новой Программы КПСС. Преодолевая тяжесть болезни, с вдохновением писал я постепенно статью по поводу проекта Программы. Даже думать не мог, что она будет «забракована» кем- либо…
Итак. Семен Матвеевич, мои статьи и произведения теперь начали подвергаться сугубой цензуре. Это для видимости, а в результате они отвергаются, не печатаются. За что же это? Чем я заслужил такое недоверие? И какое преступление я сделал? Я не верю, Семен Матвеевич, что вы так мстительны и не могли давать такую директиву, чтобы отнять у меня права на печатание. А потому думаю, что это либо проявление выходок перестраховщиков или же проявление подхалимства и угодничества, допускаемые во имя руководства Чувашского ОК КПСС... Разве так должны исправлять человека, если он допустил какую-нибудь ошибку? От таких методов «исправления» пахнет дуновением черного шквала 1937–1938 годов. Если ошибся человек, не нужно его сразу считать негодным, неисправимым и отталкивать прочь дальше от себя, чтобы он утонул где-то в болоте.
Посылая к Вам товарищеское письмо, я надеялся было поговорить в спокойной и мирной обстановке. Но получилось не так. Вы приняли меня с негодованием и даже напомнили о возможности потери партийного билета. А потом огласили об этом на пленумах ГК и ОК КПСС, выставляя меня политически незрелым и тому подобным, и даже чуть ли не националистом. Я до сих пор не понимаю: в чем заключается моя ошибка? [...] Я за то, чтобы чуваши с детства хорошо изучили русский язык, но в то же время они отлично знали бы и свой язык, свою литературу и историю своего народа. И в то же время уважали бы свой родной язык, родную литературу и искусство. Встречался я много раз с юношами из Вурнары, Ибреси, Канаша и других районных центров, в которых преобладает чувашское население, родители этих юношей — коренные чуваши, но дети их учились в русских классах местных школ и потому совершенно не знают ни чувашскую литературу, ни музыку, ни самих чувашских писателей, композиторов и видных артистов Чувашии. По отношению к чувашским деятелям они полные нигилисты и никакого уважения и интереса к ним не питают. Среди этих молодых людей немало и таких, которые хорошо знают русскую литературу и литературу других народов, хорошо знают историю многих народов мира, а из истории своего народа и истории развития родного искусства им ничего неизвестно... Вот почему мне не хочется согласиться с урезанием уроков родного языка и литературы в школах. Исходя из этих соображений я писал, чтобы родной язык уважали и в школах, и в учреждениях республики. И в этом нет ничего преступного и антипартийного.
Я не считаю себя политически отсталым человеком [...] С 1925 года состою в рядах партии. С тех пор перед партией ничем не запачкан, все партийные поручения выполнял честно и аккуратно... И вдруг, из-за товарищеского письма секретарю ОК КПСС меня считают каким-то политически ненадежным человеком, мною пренебрегают и закрывают мне дорогу к печатным органам, на развитие которых я отдал всю силу в течение многих лет. Что это, в знак благодарности что ли за мою работу?!
Прошу Вас, Семен Матвеевич, не омрачать мою жизнь в старости. Надо рассеять эту нездоровую, гнетущую атмосферу, создаваемую перестраховщиками и подхалимами вокруг моего имени. Был бы я националистом, меня бы изъяли еще в 1937–1938 годах, когда из писателей остались только Чалдун, Иван Мучи и я. Долго общупывали, трепали и меня, но трогать не стали... А теперь только жить бы и радоваться за великие достижения и светлое будущее. Но для этого нужно окружить человека атмосферой доверия и дружелюбия.
С товарищеским приветом С. Эльгер.
15 ноября 1961 г.
Pri la retejo
+3.3 °C
